За что мы любим Генри Чинаски: лучшие цитаты Чарльза Буковски о жизни, женщинах, любви и алкоголе

За последние годы книги Чарльза Буковски выдержали не один десяток переизданий — вышли новые тиражи «Хлеба с ветчиной», биографического романа о тяжелом детстве писателя; циничных «Женщин»; запойного «Почтамта» и обличительного «Голливуда». И, конечно же, книга интервью «Солнце, вот он я» — концентрат Буковски в чистом виде, его цитат и афоризмов о жизни, любви, женщинах, алкоголе.

В чем же причина гигантской популярности автора «Записок старого козла» и «Истории одного безумия» Генри Чарльза Буковски, американского маргинала с немецкими корнями?

«Буковскифилы»

Его нет с нами более двадцати лет, но его известность продолжает расти, а количество фанатов увеличиваться с такой скоростью, какая современным писателям и не снилась. В социальных сетях создались целые группы (и довольно немаленькие) «буковскифилов», в которые вступают как разочарованные унылостью жизни менеджеры среднего звена, так и юные неиспорченные студентки.

И каждый пытается доказать себе одно и тоже: да, мир плох. Чертовски плох. Отвратительно плох. Буковски со мной согласен, потому что «когда ты пьян, он (мир) по-прежнему где-то рядом, но хотя бы не держит тебя за горло». И, кажется, добрая половина этого самого мира живет себя по цитатам и афоризмам Буковски.

Однако в случае с Буковски алкоголь — это не способ временного отвлечения от реальности, это форма протеста автора против самого себя. В случае же с его фанатами алкоголь — это не медленный вход в неизлечимую болезнь, это всего лишь тренд, #хэштег — мы пьем не так много, но надевать на себе маску особенно уязвимой и чувствительной натуры, которая одна во всем мире страдает по-настоящему, сегодня стало модным. Это новый тренд, бренд, что угодно. Это даже не подражание Буковски, а игра в Буковски. И уж поверьте, ему бы это точно не понравилось.

На дне истины

Идейный вдохновитель целого поколения (и не одного) Генри Чинаски, он же Чарльз Буковски не любил страдать. Будучи абсолютно аморфным к любым проявлениям жизни, он жил и его жизнь устраивала. А сколько всего приходится перелопатить его поклонникам, чтобы откопать эти простые истины, сколько пустых бутылок вынести, сколько неудачных сексуальных утех героя (зачеркнуто, автора) стерпеть.

В общем, все, как в реальности — сложно и прозаично. Это вам не «вздохи на скамейке и не прогулки при луне», это романтика неубранных квартир, раннего похмелья и чересчур легкого отношения к жизни. Потому что зачем все усложнять, когда все так просто. Ты неудачник, любящий людей. Это люди не любят тебя, ну и Бог с ними.

Детские корни взрослых разочарований

Поступательное падение самого Буковски началось, пожалуй, в момент его рождения. Отец был груб, а постоянные побои оставались в стороне от матери — она предпочитала делать вид, что ничего не замечает. После к родительским издевательствам добавились насмешки сверстников и вполне обоснованное пристрастие к алкоголю и литературе, двум проверенным способам ухода от реальности.

По признанию самого автора, первой, кто его хотя бы сколько-нибудь любил, была его жена номер один — тридцативосьмилетняя алкоголичка Джейн (самому Буковски на тот момент исполнилось 27).

Удивительно ли совмещение бесконечного пьянства, игр на скачках, безумных связей и, например, любви к классической музыке? Странная цепочка: секс, цинизм, алкоголизм и… нежность. Последнее явно кажется в списке лишним, но стоит на своем месте — как знак того, что в жизни всегда есть место светлым чувствам.

За что мы любим Генри Чинаски

Это, в общем, и есть ответ на вопрос «за что мы так любим Генри Чинаски и Чарльза Буковски». В то время, пока мы строим большие планы на большую жизнь, в деталях пытаясь обосновать смысл и будущего, и настоящего, скопить на покупку жилья в пожизненный кредит, выложить побольше фотографий из Турции в инстаграме, Чинаски, позволяет себе быть свободным и наслаждаться своим асоциальным статусом.

Если можно так сказать, он классический пример удачливого неудачника. Потому что «любой может найти работу, но жить без работы может не каждый». Это и впрямь искусство.

По сути, образ жизни и чтение подробностей жизни Генри Чинаски должно заставлять читателя страдать. Но, странное дело, с ним становится легче. Потому что он не заморачивается, не становится рабом мира упущенных возможностей, не думает о том, кем хочет стать (да, когда вырастет), а думает больше о том, кем не хочет становиться.

У Чинаски нет религии и политических убеждений, он не пытается найти свое личное место в мире схем. Он сам и есть схема. И он свободен в своем падении.

Потому что «обычно он плох, но, когда он хорош, он дьявольски хорош».